Летом 1990 года Советско-британская творческая ассоциация и United International Pictures заключили договор на прокат в Советском Союзе фильма «Унесенные ветром». Фильму к тому моменту было уже больше 50 лет, и на большом экране у нас он никогда не шел. Его показывали в не очень хороших копиях студентам во ВГИКе, и, собственно, на этом все заканчивалось.
У нас он был запрещен. Рабовладельческий строй там описывался вполне позитивно, что не совпадало с официальной точкой зрения на рабство в СССР. Поэтому в Советском Союзе этого фильма не было.
Еще надо сказать, что «Унесенные ветром» стал первым фильмом, который в СССР прокатывался негосударственным прокатчиком. В роли прокатчика выступал не Госкино, а Советско-британская творческая ассоциация.
Госкино был одним из учредителей ассоциации наряду с другими.
Права на фильм к началу 90-х принадлежали американскому предпринимателю, основателю первого круглосуточного новостного телеканала Теду Тернеру. Он этот фильм любил и относился к нему очень лично. Даже своего сына назвал Батлером в честь главного героя.
Тед Тернер плотно сотрудничал с СССР: он устраивал пробеги по набережной Москва-реки, придумал и проводил Игры доброй воли. Поэтому и по «Унесенным ветром» он был готов сотрудничать с нами.
Так вот, Тернеру принадлежали права на фильм, но право на прокат принадлежало английской компании United International Pictures. И уже именно она демонстрировала через своих местных партнеров этот фильм во всем мире. Для проката было разработана целая концепция: от бюджета – сколько можно потратить на рекламу, на какие статьи рекламы… Что должно быть на телевидении, что – на радио, что – в газетах, что – на оформление зала… До того, как должна пойти премьера, сколько копий можно сделать, в каких городах, в какой последовательности пускать эти копии.
«Унесенные ветром», в отличие от многих других, принадлежащих United International Pictures, входил в десятку лучших фильмов времен и народов. Им очень дорожили, он получил много «Оскаров».
Сама история его создания отличалась от остальных фильмов мирового кинематографа. Книга, по которой сняли фильм, в США пользовалась бешеной популярностью. Перед тем, как начать сьемки, в Штатах несколько месяцев проводили всеобщий опрос о том, какая актриса должна играть главную роль? Кто должен играть Батлера?
То есть, «легенда» существовала еще задолго до начала съемок фильма. А его премьера состоялась 15 декабря 1939 года в Атланте, куда приехали буквально все, кто хоть что-то из себя представлял в тогдашней Америке. Это было огромное событие, и шлейф чего-то необыкновенного сопровождает фильм всю его жизнь. Из этого выросла и концепция мирового проката: он предварялся рассказом об истории создания фильма, о книге, о героях, актерах.
Плюс, незадолго до этого фильму исполнилось 50 лет, и к юбилею его сделали цветным, раскрасили. Это была одна из первых черно-белых картин, которую перевели в цвет. Сделано все было очень бережно, раскрашивался каждый кадр. Сейчас-то это обыденная процедура, а для середины 1980-х – настоящее событие.
Поэтому, приехав в Москву на переговоры, американцы привезли большое количество материалов. Была целая книга толщиной в несколько сантиметров, со всеми вариантами плакатов, их размерами для кинотеатра, для фойе. С отобранными специально кадрами для уличной рекламы, для газет… Для показа на телевидении были отобраны 2-3 фрагмента, длительностью не более 30 секунд. Все детали прописаны в договоре.
Конечно, нашим зарубежным партнерам хотелось, чтобы в России этот фильм, наконец, прозвучал. Но наши боялись и сомневались. Вокруг достаточно нервно, достаточно голодно, идут увольнения. Очень боялись, что американская картина, снятая пятьдесят с лишним лет назад, может не вызывать интереса.
Здесь и начинается мое участие во всем этом.
Учредителями тогда еще Советско-британской творческой ассоциации с советской стороны были «Огонек» и
Госкино. Возглавлял ассоциацию Евгений Бегинин. Меня он не знал. Зато с Левой Гущиным, который в тот момент являлся заместителем главного редактора «Огонька», мы были хорошо знакомы еще со времен «Московского Комсомольца». С его подачи меня и пригласили.
Предполагалось, что премьера фильма будет в кинотеатре «Октябрь» 15 или 16 октября. В эти дни могли приехать Тед Тернер и Джейн Фонда, с которой у Теда Тернера тогда начинался роман. Так что оставались август, сентябрь и половина октября. Всего чуть меньше 3 месяцев. Время летнее, работы – непочатый край… В этих обстоятельствах я и стала отвечать за премьеру и публичное сопровождение фильма в целом.
До этого я работала в «Союзинформкино», несколько лет занималась московскими кинофестивалями, премьерами наших фильмов и зарубежных. Плюс связи с журналистами, пишущими о кино, у меня были хорошие. В общем, моя кандидатура всех устроила, по крайней мере, с нашей стороны.
На Пушкинской площади, в доме за Макдональдсом сняли квартиру. Это был наш «офис». Здесь шли мои переговоры с представителем United International Pictures.
Приглашение зарубежных гостей Ассоциация взяла на себя. И действительно, на премьеру, например, приехал оскароносный актер Бен Кингсли. Плюс Ассоциация пригласила живших в Англии наших соотечественников, которые во время Гражданской войны и после 1917 года эмигрировали.
Сотрудники Ассоциации занимались договорами со студиями по поводу дубляжа, по поводу перевода титров, приемом гостей. Кстати, американцы сразу поставили условие – фильм должен быть обязательно с субтитрами, чтобы звучал голос. Они очень дорожили всем в фильме, в том числе и голосами исполнителей.
Но в итоге сделано было два варианта: с субтитрами и дубляжом. Есть разные варианты перевода. В качестве дубляжа с Советским Союзом тогда сравниться не мог никто. Работа сложная, дорогая: подбираются лучшие актеры, устраиваются такие же пробы, как для съемок фильм. Дубляж должен полностью попадать синхронно в движение губ. Большинство стран этого в принципе не делают.
Но для наших было однозначно ясно, что на «титры» конечно пойдут, но воспримут хуже. У нас нет культуры, умения и читать, и смотреть одновременно – все распадается. Поэтому настаивали на том, чтобы был дубляж. Американцы же боялись, что дубляж испортит фильм, они не знали, что из этого может получиться. В итоге фильм вышел в двух вариантах и стал вдвойне затратным. В кинотеатрах, в основном, показывали дублированный вариант, но на премьере показали с титрами. Ну, а я занималась организацией публичных мероприятий, PR премьеры.
И вот, жарко, лето, конец июля. Мы в квартире на Пушкинской. Кондиционеров нет, окна открыты настежь. Сидим. Я курю (примерно так же, как сейчас). Представитель United International Pictures не курит, переводчица тоже не курит.
Перед ним правила, программа и все остальные инструкции. Прописано, сколько денег, на что можно потратить. Вот такой процент идет на телевидение, такой процент идет на рекламу в газетах, такой – на радио, вот столько на оформление кинотеатра, на премьеру.
Я по-английски не говорю, он, естественно, не говорит по-русски. Я ему начинаю объяснять, что все будет не так. Заканчиваю фразу. Пока переводчица переводит, а он недоуменно крутит головой, уже говорю следующую. Объясняю, что у нас это не сработает, нужен другой подход.
Он в ответ: фильм шел 50 лет во всем мире – в Китае, в Японии, в Индии, в Африке, и это наработано. Я им – у нас здесь вообще другие правила, порядки. Все другое!
Это продолжалось три дня. После трех дней он говорит, мол, наша «дорогостоящая леди» – при том, что я не выходила из рамок бюджета, сказала, что в бюджет я умещусь – делайте что хотите, я ничего не понимаю, умываю руки. Как оно получится, так, в конце концов, и получится. Фильму от этого хуже не будет.
На этом мы с ним расстались. Но дальше началась работа. Огромная заслуга в разработке концепции, придумки всех составляющих, конкретных деталей принадлежала Коле Ламму – поэту, писателю, журналисту, уникальному человеку, который очень рано ушел из жизни. Ночью на кухне у Коли и Ани в сигаретном дыму рождался общий план. А план был совершенно авантюрный. Предполагалось, что в кинотеатре фильм будет идти 10 дней. Кинотеатр огромный – 2,5 тысячи человек. Но мы планируем, чтобы хотя бы эти 10 дней он продержался с полной заполняемостью зала на вечерние сеансы и хотя бы 40-70% на утренние и дневные. Это была верхняя планка, о которой в то время никто даже не мечтал. Но хотели.
Премьера должна была проходить в кинотеатре «Октябрь» на Калининском проспекте, то есть сейчас – Новом Арбате.
Вся реклама на телевидении оплачивается, вся реклама в газетах, на радио оплачивается, но это был 1990 год. И я понимала, что можно так подогреть прессу, телевидение, радио и т.д., что они об этом бесплатно напишут гораздо больше и лучше, чем за деньги. Но это значит, что надо устроить такую премьеру, которой в Москве никогда не было. Как?
Например, украсить «Октябрь» с ног до головы, чтобы любой проезжающий по Калининскому проспекту это заметил. Или оформить холл кинотеатра таким образом, чтобы это всем запомнилось.
На оформление кинотеатра решено было потратить львиную долю бюджета. Это никак не укладывалось в голове у кинопрокатчиков. Они понимали: ну десять дней продержится это, но дальше-то что, куда это все девать?
Одна из центральных сцен фильма посвящена благотворительному базару. Только что умер муж главной героини, погиб на фронте, она в трауре. При этом Ретт Батлер за ней ухаживает, и когда на благотворительном вечере разыгрывается право танца с главной героиней (деньги должны пойти на помощь фронту, конфедератам), он предлагает в несколько раз большую сумму, чем кто-либо мог вообразить. Все в шоке, она в трауре, как она может танцевать? Но она соглашается.
Сам благотворительный базар, где она сначала собирает деньги, а потом этот танец – одна из ключевых в фильме. По этому поводу я решила в фойе кинотеатра также устроить благотворительный базар, деньги должны были идти в фонд «Огонек-АнтиСПИД». Эта благотворительная акция была всеми поддержана, тогда у нас про СПИД еще мало говорили.
Предполагалось, что на премьеру придет довольно большое количество иностранцев, а также наших известных людей – актеров, режиссеров, писателей. Билет на премьеру был сделан не как кассовый, кинотеатр эти билеты не продавал. Цена была указана с одной стороны 15 рублей и 15 долларов – с другой стороны. Соответственно, иностранцы платили долларами, а наши граждане – рублями. Плюс, на билете было написано black tie – черный галстук, то есть смокинг. Вечерний туалет на премьеру фильма, кинотеатр на 2,5 тысячи человек и все это в 1990 году… Выглядело, конечно, достаточно рискованно.
У меня была большая бригада, включая художников. Плюс договоренности с разными студиями, много творческих людей. В холле решили поставить фигуры героев, развесили огромные плакаты. При этом не те плакаты, которые предложили нам американцы, а заказанные нашим лучшим художникам-плакатистам. Какие-то из них были сделаны в 10 экземплярах, какие-то – большими тиражами.
Дальше: а почему бы нам не сделать духи «Скарлетт» для благотворительного базара? А давайте сделаем духи! Пишем в United International Pictures, компания отвечает, что это вопрос не к ним, а к Теду Тернеру. Мы пишем письмо Теду Тернеру. Тед Тернер говорит, что он разрешает для благотворительного базара сделать духи «Скарлетт», но не более 500 экземпляров. Но, чтобы сделать духи, надо сначала отобрать аромат. И вот самолетом из Франции в пробирочках везут больше десяти ароматов, которые местные парфюмеры нам дают на выбор для этих духов.
В зале коллегии Госкино сидят представители Советско-британской творческой ассоциации, в которой были исключительно мужчины. Они по очереди друг другу передают пробные бумажки с ароматами, и каждый определяет, какой, как ему кажется, подходит для «Скарлетт». Аромат выбрали. Но дальше нужно флакончик. Едем на фабрику, нашу советскую, где все это будет изготавливаться. Находим у них на складе флакончики 1950-х годов, очень по стилю подходящие. Но этих флакончиков 500 не набирается, их, по-моему, 457 или 437.
Дальше нужна коробочка. Художники разрабатывают коробочку, и на коробочке ставят все копирайты – от Селзника, который был продюсером фильма, до сегодняшнего прокатчика.
Потом приходит в голову сделать галстуки «Капитан Батлер». Та же самая процедура. United International Pictures – Теду Тернеру, Тед Тернер опять же разрешил не больше 500 штук. Едем на фабрику, находим там японский шелк, подкладку – хватает еле-еле на 250 экземпляров. Ручная вышивка, Ретт Батлер.
Потом надо сделать газету «Унесенные ветром» с историей, с рассказом, с актерами, с подбором фильмов, со всем на свете. Делаем газету, находим лучших специалистов по Вивьен Ли, по фильму. Все это выверяется, печатается многотысячный тираж газеты. Но надо, чтобы ее распространяли. На киностудии «Мосфильм» находим адреса владельцев машин 1930-1940-х годов, ретромашин. Подписываем с ними договор, что в день премьеры они будут ездить по Москве и продавать эту газету, вместе с мальчиками, которые будут громко кричать разные объявления и лозунги. Машин получилось порядка десятка, этого вполне хватило.
Правда, мы кое-что не учли… Ретромашины с мальчишками – газетчиками, которые в день премьеры разъезжали по центру Москвы, пытались арестовать. Никто не понимал вообще, что это такое происходит, куда кого агитируют и какие газеты раздают. В итоге они съехались к кинотеатру «Октябрь». Там уже никто не гонял, вроде все было понятно.
Дальше хотелось бы рекламу на самом Калининском проспекте. На здании роддома им. Грауэрмана был большой экран. Там нам разрешили показывать кадры из фильма, правда, только в октябре. Этот экран до сих пор стоит – едешь в центр, когда все «книжки» кончились, он там справа, на здании после последней «высотки».
Тогда уже можно было купить площадь и разместить рекламу. Можно было купить рекламу на транспорте, разместить растяжку. Соответственно, я обратилась в московские структуры с тем, чтобы нам разрешили на троллейбусе по Калининскому проспекту пустить рекламу, что в кинотеатре «Октябрь» – премьера «Унесенных ветром». Мне в ответ сказали, что это правительственная трасса, здесь никогда не будет рекламы. И не разрешили. Правда, прошел всего год, и по Калининскому проспекту стали ходить троллейбусы с рекламой, «никогда» оказалось не так продолжительно.
Дальше, так как предполагалось, что приедет большое число иностранцев, в том числе послов и почетных гостей, то надо было, чтобы эти машины где-то могли остановиться. А на Калининском проспекте в связи с тем, что это правительственная трасса, стоянка машин запрещена. Главный гаишник города Москвы мне подписал и поставил печати на 50 пропусках проезда и остановки на Калининском проспекте – невероятная роскошь для того времени, но, видимо, его тоже пригласили на премьеру, хотя и не я.
Но этого мне тоже было мало. Фильм начинается увертюрой, причем это очень красивая музыка, и она довольно долго звучит. Мы обратились к оркестру Олега Лундстрема, чтобы они на премьере играли в зале кинотеатра на рассадке. И надо понимать, что такое уровень Олега Лундстрема! И вот он играет на рассадке в кинотеатре. Это было шикарно. А когда рассадка уже закончится, они сыграют увертюру из фильма «Унесенные ветром».
Дальше нам сказали, что мероприятие открывает Тед Тернер, Джейн Фонда и другие почетные гости. Они приедут за 5 минут до начала, зайдут через служебный вход, выйдут на сцену, а потом пройдут по лестнице и сядут в первый ряд балкона.
Я им объясняю: в первом ряду балкона у нас не самые почетные места, у нас гости сидят возле прохода в партере, на местах, где можно вытянуть ноги. И приедут они, говорю я, не за 5 минут, а за 40. Пройдут через вход вместе со всеми посетителями и откроют благотворительный базар. Коллеги-организаторы уже совершенно не воспринимали ничего и были, по-моему, на все согласны. За 40 минут Тед Тернер? Ну, ладно!
В результате, когда за несколько дней началась продажа билетов в кинотеатр – а предполагалось, что оркестр будет играть во все10 премьерных дней – билеты были раскуплены на все эти 10 дней на все сеансы – утренние, вечерние, дневные. Хотя оркестр играл только на вечерних сеансах. И об этом мы говорили.
Дальше я сказала, что этот фильм не должен идти ни в одном кинотеатре города Москвы, только в «Октябре». Поэтому печатать много копий не надо. К премьере, правда, и так успели сделать всего несколько копий. Сроки очень поджимали. На следующий день премьера должна была состояться в Тбилиси в Грузии, которая звучит также – Georgia – как и штат, где все действие фильма происходит. И мы ночью должны были лететь в Тбилиси. Так что копий, кровь из носу, нужно было успеть сделать к премьере две.
А вот по поводу показа фильма исключительно в одном кинотеатре со мной сначала все переругались. Потом решили подождать, поскольку вал был в кинотеатр жуткий, билеты раскупались. Потом продлили продажу билетов на месяц, потом еще...
Я же говорила: понимаете это тот фильм, к которому зритель должен приехать с окраины, из любого места. И он должен увидеть его именно здесь, на огромном экране с прекрасным звуком. Не в каком-то маленьком местном кинотеатре. В конечном итоге, со мной согласились.
В Москве кинофильм шел ровно год и только в кинотеатре «Октябрь». Там было легко отслеживать поступления от продажи билетов, от каких-то сопутствующих мероприятий. От всего. И, что тоже важно, легко было отследить, что копии фильма не воруются. Это, на самом деле, сохранило прокату огромные деньги. Не только по печати копий, но и по отслеживанию проката, который тогда был совершенно неуправляемый. Была уже масса частных умельцев, которые умудрялись делать копии с пленки (пусть и плохого качества) и где-то их запускать в обход официального проката. С этим нам удалось справиться.
Ну, а дальше тот же принцип сохранился: один город – одна копия, один кинотеатр и тоже показ максимум времени. «Резонансные» премьерные показы, которые мы отслеживали, много рекламы, сувениры и все остальное. Первым был Тбилиси, где все было аналогично с Москвой, потом Одесса. А дальше – по всем крупным городам Советского Союза, по всем столицам республик.
И вот Джейн Фонда и Тед Тернер приехали на премьеру. Через главный вход с трудом, вместе с толпой, но вошли. Их там едва не разорвали просьбами об автографах. Но они опытные люди… Перерезали ленточку благотворительного базара, на котором продавались книги по истории фильма, плакаты, духи, галстук и другая красота.
Оркестр Лундстрема играл все время рассадки, потом вышли почетные гости, представили фильм. Гаснет свет, мед-
ленно-медленно... Все сидят в вечерних платьях, многие в смокингах или, по крайней мере, в костюмах. Оркестр начинает играть увертюру к фильму, и пока они играют, свет гаснет полностью, и на экране начинается эта же увертюра. А оркестр в тишине медленно, чинно уходит со сцены в разные стороны. На всех это произвело большое впечатление.
Представитель United International Pictures, который два месяца назад со мной ругался и не понимал вообще, что я тут говорю, сказал, что снимает шляпу перед тем, что я сделала. И он хочет, чтобы я занималась организацией продвижения всех фильмов, которые они будут с ассоциацией сюда привозить.
«Унесенные ветром» шли в «Октябре» год. За это время в кинотеатре вокруг фильма проходило много разных мероприятий. Мы устраивали бесплатные показы для сирот из детских домов, для престарелых. Рождественские вечера, благотворительные. В общем, разработали целую серию мероприятий, которые поддерживали интерес. На утренние и дневные сеансы фильм был переведен в маленький зал. В летнее время фильм тоже шел в маленьком зале, но он не уходил из кинотеатра в течение года.
А в октябре 1991 года та же самая United International Pictures через ту же Советско-британскую ассоциацию привезла следующий фильм, который назывался «Русский дом». И вот завтра должна состояться премьера «Русского дома», а сегодня последний сеанс «Унесенных ветром».
Мы делаем специальное мероприятие. Все проходит с помпой, лотереей, аукционами. Проводим конкурс, победитель которого должен поехать в Англию. И действительно, победительница поехала в Англию, а потом она, под влиянием таких событий в собственной жизни поменяла профессию – была химиком, а стала заниматься кино.
И на этом последнем показе был миллионный зритель «Октября» на «Унесенных ветром». Как оказалось, ни в одной стране мира у прокатчиков таких экспериментов не было. Это стало единственным случаем, когда фильм показывали год в одном кинотеатре и он собрал миллион зрителей.
А за ночь мы полностью поменяли оформление кинотеатра, оформление фойе. И люди, пришедшие на следующий день в кинотеатр, его просто не узнали. «Русский дом» – это шпионский детектив, действие происходит в России, герои – диссиденты, сотрудники КГБ, английской разведки. Фильм был сделан по книге Джона Ле Карре с очень хорошими актерами.
На пресс-конференции перед началом фильма «Русский дом», я говорю о том, что наша жизнь стремительно уходит, уносится ветром, мы не знаем, что будет дальше, но начинается «Русский дом»… Может быть, эта фраза выглядела более красиво, но смысл был такой. Журналисты ко мне многие подлетели и спросили: а можно ли этот образ использовать им в своих публикациях? Отвечаю – ну, для этого я и говорю.
Про премьеру «Унесенных ветром» выпустили передачу и показали на одном из центральных каналов. Бесплатно. На газеты, радио и телевидение мне не пришлось тратить много денег. Но, в конечном счете, я не сэкономила. Я потратила деньги на оформление кинотеатра, на которое американцы предлагали не тратиться, потратила на плакаты, на изготовление духов. В итоге все получилось. Думаю, получилось потому, что удалось создать праздник.
И дальше я каждый раз сталкивалась с этой проблемой. В 1993-м году, когда был юбилей «Огонька», 10-летие ВШЭ, день рождения «Московского комсомольца»… Нужно проводить праздник или не нужно? Все почему-то боятся праздников, а я, наоборот, их очень люблю, и чем масштабнее, чем крупнее, тем интереснее.
Но каждый раз задача – сделать этот праздник уникальным. Эта история с пятидесятилетием «Унесенных ветром» стала действительно первой. «Русский дом» уже так не запомнился. И уж совсем довольно плачевно все получилось с фильмом Спилберга «Список Шиндлера». Та же самая творческая ассоциация, нашумевший фильм, мировая премьера, все в восторге. Мы предполагаем его показать в зале Кремлевского Дворца съездов 22 июня 1994 года. Должен приехать Спилберг, уже все подготовлено, и билеты, и реклама – все, что нужно.
Но Спилберг начинает получать угрозы в свой адрес. Мол, для нас 22 июня – священный день, начало войны, а тут вы, жиды, хотите устроить неизвестно что. Да еще и в Кремле. Он отказывается приезжать, премьеру переносят на осень.
Видеопрокатчики достают копию, делают жуткую совершенно запись. Но народ уже подогрет в ожидании этого фильма, поэтому видеозаписи, пусть и отвратительного качества, неплохо продаются. Люди зарабатывают на этом большие деньги. И понятно, что на премьере, которая состоится осенью в кинотеатре «Художественный», который на Новом Арбате, фильм уже ничего особенно не получит. Ни зрительского интереса, ни кассовых сборов. В общем, «Список Шиндлера» стал последней большой премьерой в этой связке – United International Pictures и уже Российско-британской творческой ассоциацией.
Но если возвращаться к «Унесенным ветром», то история эта имела для меня еще одно измерение, можно сказать личное. В этот момент мы переезжали из Тушино на Большую Переяславскую, в районе Проспекта Мира.
В Тушино мы прожили 19 лет, выселенные насильно с улицы Герцена. Решаем оттуда переезжать обратно, поближе в центр. Объявление о том, что кто-то хочет поменяться, Андрюша принес весной 1990 года. Люди пришли, посмотрели нашу квартиру. А она, надо сказать, была в таком, мягко выражаясь, «разобранном» состоянии. При этом в соседних квартирах, куда их тоже приглашали, был и ремонт и все остальное, видимо, гораздо лучше. Но хозяин почему-то решил, что он будет меняться обязательно с Андрюшей.
К тому времени прошло уже 4 года, как умерла мама, квартира была на нее, и надо было переоформить документы. Пока их переоформляли, началось лето. Этот человек со своей семьей уехали на дачу, как-то все сместилось на осень. В августе мы уже окончательно сговорились, оформили все документы, перепрописались. Договорились, что уже будем переезжать. Но тут у меня началась эта премьера, и я сказала, что раньше конца октября переезжать не могу, потому что я 24 часа занимаюсь исключительно «Унесенными ветром».
Тем не менее, каждую субботу или воскресенье человек, с которым мы поменялись, на своей маленькой машинке начинает перевозить в Тушино свои вещи, а на обратном пути забирал наши – стопки книг. Мы, таким образом, освободили одну комнату в нашей старой квартире в Тушино, они – комнату в квартире на Большой Переяславской. И там, и там в этих комнатах образовались груды перевезенных и неразобранных вещей. На то, чтобы собраться и перевезти все сразу большой машиной не хватает ни сил, ни времени.
С той стороны домашние очень хотели переехать побыстрее. Я со своей, тоже хотела побыстрее уехать из Тушина. И вот как только прошла премьера «Унесенных ветром» мы буквально за сутки все собираем и переезжаем. Сутки все вещи собирали и упаковывали Таня Соколова, Наташка Пешка, Андрюшка и я. А потом мы с Андреем полгода живем на тюках и коробках, спим в коридоре и радуемся, по крайней мере, я, что уехали из Тушино назад в Москву. Надо было покупать мебель – хотя бы кухню. Наша мебель из тушинской почти 10-метровой кухни никак не могла вместиться в 4,5 метра кухни на Большой Переяславской. И вся посуда была в коробках. А в 1990-1991 годах что-то купить было не реально. Знакомая Жени Блинкиной продала нам талоны на покупку кухонной мебели. И к 17 мая мы купили мебель, вещи все-таки почти разобрали, во всяком случае гостей принимать уже было можно.
Так закончилась тушинская часть нашей жизни. А моя история с премьерой «Унесенных ветром» продолжалась еще более полугода – до «Русского дома».
[/mp_span] [/mp_row]
